Мы, мальчишки, иногда пробирались на вокзал и в порт... Порт охранялся. В порт поступали американские товары по ленд-лизу, и если, к примеру, рассыпалась соль, то ее специально всю не сметали, а позволяли мальчишкам собирать. Тогда ведь все было по карточкам, и соль была большая ценность!

Помню, нам, как семье фронтовика, как-то выделили пару ботинок. Одну пару на троих детей. У сестры была какая-то обувь, а мы с братом носили эти ботинки по очереди. С утра я их надевал и шел в школу (мы все в школе Nº 5 учились), брат ждал, пока вернусь, разуюсь, надевал эти ботинки и сам отправлялся на уроки.

Еще как-то выделили красную фуфайку. Я её с такой радостью надел, все-таки обновка, только оказалось, что есть тут свои минусы. Я был непоседливым, хулиганистым, а красное видно издалека, и все мои хулиганства тут же становились известны.

Друг отца работал в нашей школе учителем, так он пришел к матери и говорит: «Рая, я не хочу его все время ругать, но он красный! Его видно! Как бегает в коридоре, как из-под парты вылезает! Сделай что-нибудь». Вот фуфайка и перешла к моему младшему брату.

Из воспоминаний Шамсудина Асельдерова о годах Великой Отечественной войны – на это время пришлось его детство.